Виктор О`Рейли - Забавы Палача
Удар, нанесенный ему в грудь, был невероятно силен: сказался разгон конькобежца. Нож вылетел из руки нападавшего и со звоном упал на камни в нескольких метрах от Фицдуэйна. Конькобежец ловко развернулся и покатил назад, чтобы подобрать оружие. Потом перебросил его из руки в руку. Сверкнуло лезвие. Девушка стояла поодаль и наблюдала, но добить жертву должен был ее спутник, уже нанесший первый смертельный удар.
Фицдуэйн почувствовал оцепенение и боль. За спиной у него были перила, внизу – река. Нападавший сшиб с его плеча футляр с ружьем, и, хотя он лежал совсем близко, Фицдуэйн знал, что не успеет дотянуться до него прежде, чем конькобежец возобновит атаку. Глаза Фицдуэйна были прикованы к лезвию ножа. Правой рукой он дотронулся до груди, проверяя, есть ли там кровь. Вроде бы нет. Он был удивлен, что до сих пор стоит на ногах.
Лезвие на миг застыло у нападающего в руке, а затем молниеносно метнулось вперед – это была финальная демонстрация собственной ловкости, удар, которым добивают жертву, чтобы избавить ее от мучений. В жилы Фицдуэйна хлынул адреналин. Он резко дернулся в сторону, парировав выпад левой рукой. Ее словно обожгло огнем, и он почувствовал, как по ладони потекла теплая кровь. Выпрямив пальцы правой руки, он ткнул ими в горло нападающему. Тот захрипел и упал на спину. Схватившись за горло левой рукой, он ловил ртом воздух. Но правая по-прежнему сжимала нож, и подходить к нему было опасно.
Фицдуэйн увидал, как девушка тронулась с места, и понял, что действовать надо быстро. Он осел на перила, словно последняя вспышка полностью истощила его силы. На сей раз конькобежец бросился на него стремительно, без всякой рисовки. Фицдуэйн увернулся и, используя инерцию нападающего, перебросил его через ограждение. Послышался короткий, испуганный вскрик и глухой удар.
Теперь нож появился и в руке у девушки. Фицдуэйн не стал терять времени. Как на учениях, он упал, перекатился к футляру и вскочил уже с ружьем. Дослал патрон в патронник. По руке ирландца струилась кровь, его мутило. Девушка уставилась на него; нож в ее руке дрогнул. Она медленно попятилась назад; потом вдруг развернулась и покатила в темноту. Он услышал, как свистят ее коньки, и вскоре она исчезла из виду.
Он взглянул за перила, но не смог разобрать, что там внизу. Его грудная клетка ныла, как после удара тяжелым металлическим предметом. Он распрямился и посмотрел, куда попал нож в первый раз. Лезвие не достигло цели. Удар конькобежца принял на себя миниатюрный магнитофон “Олимп”. Его кусочки высыпались из прорехи в одежде и упали на мостовую, уже закапанную кровью из руки Фицдуэйна.
Медведю снился чудесный сон. Они с Тилли отправились в Шпиц за вином. Кое-кто говорил, что вино из Шпица чересчур сухое – его, мол, делают из каменной крошки, – но Медведь не был с этим согласен. Во всяком случае, им всегда нравились эти экспедиции за вином: едешь мимо озера Тун, завтракаешь в ресторанчике на берегу, а потом спускаешься в погребок и глядишь, как наполняют предназначенные для тебя бутылки. Странно, почему это в винном погребе так громко звонит телефон, подумал он. И никто этого вроде бы не замечает. Он посмотрел на Тилли, и она улыбнулась ему, а потом пропала. Его охватило чувство невосполнимой утраты.
Он окончательно проснулся и поднял трубку.
– Сержант Рауфман? – спросил возбужденный голос.
– Он самый, – отозвался Медведь. – А еще сейчас два часа ночи, если вас это интересует.
– Простите, что побеспокоил вас, сержант Рауфман, – произнес голос, – но дело важное. Я дежурный администратор отеля “Бельвю”. Работаю ночью.
– Рад за вас, – сказал Медведь. – А я вот люблю по ночам спать. Бывают такие чудаки.
– Да вы послушайте, – сказал голос. – К нам в гостиницу явился какой-то человек с ружьем. Залил ковер кровью: у него ранена рука. Что нам делать?
– Я почем знаю. Подставьте ему под руку тазик. Вызовите полицию. При чем тут я?
– Сержант Рауфман, этот человек говорит, что он вас знает…
– Секундочку, – сказал Медведь, – а кто он такой?
– Говорит, что его фамилия Фиц… дальше не понял, – сказал голос. – А переспрашивать не хотелось. Он выглядит… – последовала пауза, – опасным. – В голосе прозвучала легкая зависть.
– А вас как зовут?
– Рольф, – ответил голос, – Рольфи Мюллер.
– Так вот, слушайте, Рольфи. Я приеду к вам через десять минут. Забинтуйте ему руку, дайте, чего попросит, никому больше не звоните и не приставайте к нему с глупостями, поняли?
– Да, сержант, – сказал Рольфи. – Все это страшно интересно.
Ответа он не услышал. Медведь уже натягивал поверх пижамы брюки. Честно говоря, он не был особенно удивлен.
Час спустя, когда Медведь выпускал из квартиры Фицдуэйна врача, зазвонил телефон. Медведь закрыл дверь, запер ее на обычный замок и дополнительно на два тяжелых засова; потом взял трубку в кабинете. Фицдуэйн лежал на гигантской кровати в спальне и отдыхал от пережитого потрясения.
Вошел Медведь. Он сунул руки в карманы и поглядел на Фицдуэйна сверху вниз. Из-под куртки у него торчал краешек пижамы. Щетина на щеках придавала ему еще более угрюмый вид, чем обычно.
– Доктор говорит, будете жить, – сказал Медведь. – Порез на руке глубокий, но не опасный. На груди будет хороший синяк, ну и магнитофон, наверно, придется купить новый.
– У меня голова кружится, – сказал Фицдуэйн. – Врач скормил мне какую-то таблетку, и она уже действует.
– Этого малого нашли, – сказал Медведь. – То есть мы Думаем, что его. До реки он не долетел. На краю спортивной площадки под мостом лежит труп молодого человека, признали по вашему описанию.
– Так он мертв?
– Мертвее не бывает. Боюсь, что это здорово усложнит ситуацию.
– Это была самозащита, – возразил Фицдуэйн. – Молодой человек был убежден, что на мосту должен остаться только один из нас, и я еле увернулся.
Медведь вздохнул.
– Какая разница, – сказал он. – Убили вы его? Убили. Свидетелей нет. Будет дознание. Заявления, заключения, допросы и так далее. Вся эта бодяга.
Голос Фицдуэйна сделался совсем сонным.
– Лучше попасть под следствие, чем сыграть в ящик.
– Ну-ну, – проворчал Медведь. – Между прочим, в доме дежурит полицейский. По сути говоря, вы уже под арестом.
Фицдуэйн не ответил. Глаза его были закрыты, он дышал ровно и глубоко. Одеяло прикрывало его только до пояса, поверх него лежала забинтованная рука. На теле, чуть ниже грудной клетки, уже вспухал чудовищный синяк. Детектив подошел поближе и укрыл спящего по шею. Затем потушил свет и тихо затворил за собой дверь в спальню.
Полицейский готовил на кухне кофе. Он налил Медведю чашечку, щедрой рукой плеснув туда бренди из запасов фон Граффенлауба. Медведь подумал, что, если ему не удастся хоть немного поспать, он скоро свалится с ног.
Его коллега сел и откинулся назад, так что стул под ним опирался только на задние ножки. Это был ветеран, прослуживший в органах больше двадцати лет; до того, как Медведь сменил свою форму на штатскую одежду, они вместе патрулировали улицы Берна.
– Из-за чего все это, Хейни?
Медведь зевнул. За окном уже начинало светлеть. В квартире было тепло, но по телу его пробежала дрожь от усталости.
– По-моему, этот ирландец потянул за хвост тигра. Полицейский поднял бровь.
– Не слишком понятно.
– Я и сам мало что понимаю.
– Почему это сыщики – такой скрытный народ? Медведь улыбнулся. Возразить ему было нечего.
– Тем живем, – сказал он. – Не будь тайн – и сыщики были бы не нужны.
Снова зазвонил телефон. На стене в кухне висел параллельный аппарат. Полицейский снял трубку, затем передал ее Медведю.
– Тебя. Дежурный из участка.
Медведь поднес трубку к уху. Немного послушал, задал несколько вопросов, и по лицу его пробежала улыбка. Весь разговор занял не больше минуты.
– Везет же парню, – сказал Медведь, повесив трубку.
– То есть?
– Оказывается, свидетель-то был, – пояснил Медведь. – Один из постояльцев “Бельвю” – заезжий дипломат – видел из окна своего номера все, что произошло на мосту. Он говорит, что видел, как на Фицдуэйна напали, и хотел рассказать об этом, но никто из ночных работников отеля не мог его понять, так что в конце концов ему пришлось вызвать из посольства переводчика и с его помощью сделать заявление. Он подтверждает рассказ ирландца.
– Я думал, дипломаты у нас обходятся без переводчиков. Что он, совсем темный? Медведь рассмеялся.
– По-моему, задержка связана главным образом с тем, что ему надо было сначала выставить из своего номера женщину. Так сказали работники отеля.
– Чью-то жену? – поинтересовался полицейский.
– Нет, – ответил Медведь. – Кажется, это была одна из местных проституток.
– И почему надо было так срочно от нее избавляться?
– Потому что наш гость приехал из Ватикана, – сказал Медведь. – Он польский священник.
Это сообщение вызвало у полицейского ухмылку. Он откинулся на стуле еще сильнее назад.
